Да.. быть лисенком это забавно, только когда это было.. Я помню снег, искрящийся и пленяющий, так что гонялись мы за ним целыми днями...Именно за снегом, за бесконечными снежинками, которых никогда не победить. Ты знаешь это и все равно бегаешь, ловишь, кусаешь... Если зарыться в снег с головой, то тебя никто не найдет, ведь все мы были такими же - белоснежные, зимние лисы. Я был старше всех и все время стряхивал с своего хвоста Эрин - младшенькую, гонявшуюся за мной целыми днями. Она была не белой, а почему-то бурой - мало кто любил её за это, но пока она была со мной, никто не возмущался.Мы учились охотиться... Огромные лисята, крупнее любого обычного волка, даже маленькие мы вынюхивали жертву там, где её никто бы и не нашел. И никогда не видели людей. Тот белоснежный, край где нет никого, кроме снега и неба, был прекрасен...
Я просыпался там каждый раз, когда засыпал в своей кроватке в Вене... Жил там, где-то на севере, а тут прилежно учился, пока не понял, что обоняние мое постепенно становиться таким же, как среди лисьей стаи. И зрение. И повадки. Страшно? Нет, мне было приятно видеть как цвет моих глаз изменяется в желтый, а с каждым днем клыки хоть на чуть-чуть, но удлинялись. Постепенно ловить всяких грызунов становилось слишком легкой задачей и я порой уезжал в лес на несколько недель без ружья или собак, возвращаясь с победными трофеями. О, тогда обо мне сочиняли много легенд, но они скорее только забавляли.. "Рихард фон Эдельштейн!"- шептались соседи - "Он наверняка продал свою душу Сатане за свои навыки охоты! Ведь он никогда, представьте себе, вообще никогда не берет с собой ничего кроме веревки и ножа, а к своим восемнадцати ни разу не охотился с кем-то вместе. И как это понимать?" Да, мне было уже восемнадцать когда я наконец смог оборачиваться в того белого лиса.. Уже совсем не лисенка...Видимо вся наша стая выросла, даже малютка Эрин..И мне перестал сниться тот безлюдный белый край.