Несколько лет в Аду,
Только дождись меня,
Я по воде прийду
Старинный храм. Сотни свечей, дрожа, с замирнием наблюдали несколько людей, что стояли на коленях и молились, закрыв глаза. Они освещали их усталые и грязные лица, метры окровавленных бинтов и разрезанную на лоскуты одежду. Белые, будто снег волосы у двадцатилетнего мальчишки. Ампутированную по локоть руку старого солдата.Алмазные капли слёз. Шинели, что им выдавали после того, как бывших хозяев убили - с дырами от пуль.Смерть в глазах. Боль...
Солдаты поднимались с колен и молча выходили из храма. Опять в порт.
Мёртвая сожжённая деревня. Кажется, будто здесь всё умерло. В одном из полуразрушенных домов сидел седой мальчишка, что перебирал когда-то спрятанные письма хозяев. Так и не отправленные.
Серёженька, как ты, сынок? Куда тебя отпра... Дальше он читать не мог. Плечи юноши тряслились, но слёз небыло - он разучился плакать. Пальцы комкали письма, рвали на части, из глубины души вырывались всхлипы,а перед глазами виделась мама..Живая, родная мама, которая провожала его на войну. Сергей поднял взгляд и наконец осмелился посмотреть на обожжёный труп. Это больше было похоже на вой умирающего зверя, чем на крик человека.
В портах были тысячи таких, как они. Но десяткам только удавалось вырваться из этого Ада и Вавилона.Казалось, что это место высасывало всё человеческое из людей,зажигая в глазах первобытный огонь и подталкивая только к одной мысли, что толкала их не на самые лучшие поступки -Бежать, бежать отсюда, домой, война закончилась А что их ждало за портом? Кто? Разве что сестра, плача, встретит и обнимет, прижимаясь к брату и боясь, что он исчезнет через секунду, будто ведение. Благославляя небо за то, что он остался жив.А родители? Любимая? Друзья? Нет, нет ничего и будто небыло. Тёмный прзрак войны стёр почти всё, что составляло их жизнь.Они остались ни с чем. Это были пешки, которые сыграли свою роль и теперь были не нужны, никому не нужны.
Американские сапоги были прекрасны всем, но вот в болоте подошва их рассыпалась десятками чёрных кубиков и им приходилось пробираться почти босиком. Сколько же они пробыли там? Никто точно не ответит -день казался жизнью, а месяц часом. Разговоров почти небыло -каждый из них погружался в свои собственные мысли, память отгораживала от холода и сырости,позволяя не задумываться об этом.
Старый солдат с ужасом снова видел будто наяву, как в одном из городов он встретил старуху, что выносила мёртвого внука на руках. В глазах у неё небыло ничего - только мрак умершей души и погибающее сознание. К ней никто не подходил и никто не стрался смотреть как она тихо сидит у стены, прижимая к сердцу мёртвого мальчика.Воспоминания плыли, сливались, отражая только мёртвых, слёзы, горечь, крики, выстрелы, уничтожая остатки светлого и доброго,заставляя взгляд стать таким же как и у старухи.Живые мертвецы.
Если кто-то выбирался из порта, то иногда молча наблюдал за тем, как заново рождался его город. На парады, что устраивали в честь победы, на маленьких детей, за которых они проливали кровь....Их счастливое и безбедное будущее, которого только коснулся этот ужас и страх войны. Которые вырастут не под пулями и никогда их не отправят делать то, что приказывали им. Только светлые улыбки и счастливый смех.Лица без слёз и звонкие голоса...Стайки голубей летали над городом, люди радовались, праздновали, а они чувствовали себя какими-то другими. Не из этого мира...Вся теплота и свет окружающих не доходили до их душ, что ледяным пленом сковала война. Навсегда. Люди, видевшие, что поисходило на самом деле...
Их бросили. Просто взяли и бросили, как не нужных кукол. Не сказав о том, что война закончилась, забирая себе всю славу, что они зарабатывали. Оставляя только одно право: умереть или выбираться. Они пробирались. Упорно, сжав зубы, стараясь не замечать ни боль ни усталость. Через разорённые селения. Трупы свох и чужих. Через болота и чащу, моля Бога о спасении. Они выживали ради тех близких, что ждали их где-то далеко. Они плакали,кто мог ещё плакать, когда речка вывела проредевший отряд из объятий смерти к городу. Свтелый, живой, он казался им чем-то нереальным, волшебной сказкой, в которую они отказывались верить, пока не добрались до старой часовни и не упали на колени.
Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом пиру
Эти марши оркестров, феерверки помпезных ракет,
Эти флаги с гербами, реющее на ветру,
Это наша страна, которой до нас дела нет